Небольшая подмога нашим ребятам: "Воїн Її Величності України" (Мария Юрьевна handmade) + письма лицеистов и деток из Каховского детского дома :)

Возвращайтесь скорее домой!

Від вати - до патріота.

Річниці Майдану присвячується.

Кадр 1

Спостерігаю за  цими людьми на площі. Чую гасла «Україні – це  Європа». І не розумію, як ці люди можуть щось змінити. Адже все це – не більше, ніж гра. Політики, технології, гроші та інтереси. Нічого нового. Я ж розумна людина, я знаю, як робляться подібні «революції».

Безглуздя та й годі.

Кадр 2

Ну от, тепер ще й людей почали бити. Хто ж перший почав: міліція чи протестанти? Не розберу. Дуже багато інформації. «Інтер» каже одне, «1+1» - інше. А подивлюсь-но я «Громадське». Кажуть, воно за народні кошти створено, працює незалежно. Гм…

Щось новеньке.

Кадр 3

А Янукович, все ж таки, гнида. Не подобаються мені ці закони від 16 січня. Уж занадто зухвало він себе почуває. Спочатку відмовляється від Асоціації, потім фактично забороняє свободу слова. Нам потрібна «сильна рука», але чи не занадто дорогою ціною?

А що кажуть розумні люди?

Кадр 4

А всі розумні вже давно на боці Майдану. Журналісти одягають каски та йдуть дихати отруйним повітрям революції. Прості люди зносять їжу та теплі ковдри, дівчата чергують у палатках, роблячи теплий чай та нехитру їжу.

Людонькиииии! Невже ми об’єднуємось?

Кадр 5

З завмиранням серця слідкую за засіданням Ради. Вчора та й позавчора було вбито людей, сотні поранених. У Михайлівському соборі влаштовано госпіталь. Ось-ось повинна початись «зачистка» Майдану. Чи скасує Верховна Рада закон?

Ура! Перемога! Кого б обійняти?

Кадр 6

-         "Ну навіщо цей Майдан? Жили собі нормально… А тепер, дивись, долар як підскочив, Яценюк он скоро комунальні обіцяє підвищити. Провели б собі референдум спокійно та й горя не знали".

     А ти впевнена, що референдум пройшов би чесно? «Зелених чоловічків» у Криму бачила? І чи розумієш взагалі, де тепер переховується той, хто винен у розстрілі людей? У нас є ворог. І він так само реальний, як і твої нерозуміючі, напружені очі.

    Ми не мали права відступити, бо та країна, яку нам пропонували була приречена. І діти наші приречені також. Ми прагнемо змін. Пробач мене, що порушила твій спокій, але почалось велике протистояння. І ті, хто може боротися за майбутнє – йдуть і борються.

А ми от збираємо посилку для моряків, які зараз у облозі. Вони хоч і голодні, але не здаються і присязі не зраджують. Пишаюсь тим, що народилась під одним з ними небом.

Слава Україні! Можеш не відповідати…

Ще прийде час, коли ти впізнаєш своїх справжніх героїв.

"Я хоть и родом из Луганской области, но в крови моей течёт самая настоящая украинская кровь. И я знаю свой род. Все они - воины. Теперь настал мой черед".

Мы встретились случайно. Возле дома, возвращаясь от волонтеров. Мой знакомый решил поделиться частью своих вещей с ребятами, которые защищают наше с вами мирное присутствие духа. Только вот эти глаза я заметила ещё издалека... В них нет мира. Они как будто из другой жизни.
Бойцы добровольческого батальона "Торнадо". Бывший "Шахтёрск".
"Я оставил свой строительный бизнесс и пошёл воевать. Ещё будет время для работы. Отстраивать придётся все".
Улыбаются принесённым мной чаю и бутербродам: " Да у нас все есть ). Спасибо волонтёрам! За них молится нужно и памятники ставить. А за чай спасибо. Давай с тобой печеньем поделимся, - вручили мне пакет ))) - Сыну от нас передашь".
Отчаянные. Простреленные. В лёгкой летней форме. Недавно вернулись из Донецкого аэропорта.
Снял с плеча нашивку "Торнадо" и отдал мне.
- Пусть будет на память.
- Спасибо...
Слава всем им. Отдающим.

- Жив, цел? - вот два вопроса, которые действительно важны.
Не нужно говорить где ты.
- Все хорошо?
Если "там" может быть хорошо.

Мне не понять, насколько тебе тяжело. Но твой голос изменился, и я слышу усталость. Что мне сделать, чтобы помочь?

Я ближе, чем ты думаешь. Сердце моё чувствует лучше, чем любая сводка новостей. И я знаю, когда ты под огнем, а когда греешься у огня.

Если ты не спишь, не сплю и я.

Я не отвернусь. Верь мне.

Хотя нервы стали ни к черту. От постоянного ожидания и неизвестности стала как оголенный провод. Попробуй тронь - получишь разряд. И тревога... Не покидающая и преследующая. Что с этим делать?

Держи меня за руку. Нуждаюсь в тебе.

Постарайся не забыть мир и наш дом. На этой войне, которая сжирает все человеческое и понятное. Он ждёт тебя.
Мы ещё многое не успели сделать и сказать друг другу. Возвращайся живым - будем наверстывать упущенное. Ты слышишь?

- Люблю тебя.
- И я тебя.

В моей темноте слышно, как капает вода из крана, который давно пора чинить. В твоей темноте... Чтобы там ни было, там есть я. Невидимой рукой хранящая от пуль и "Градов". Молитвой согревающая в мороз и слякоть.

Тановицкая Мария

Днепропетровск. Военный госпиталь. Начало.

Наконец-то доехали с сыном к нашим ребятам. Навстречу выбежала Саша в белом одеянии врача. Как всегда шабутная и растрепанная, но все так же красивая, как и одиннадцать лет назад, когда мы с ней сели за одну парту университета. Есть люди, не таящие в себе зла. Она - одна из них. Открытый, жизнерадостный человечек, который вот уже четвертый месяц волонтерит в хирургии Днепропетровского военного госпиталя. Хотя, признаться, странно видеть ее здесь...
Сразу же знакомит нас с еще одной девочкой-волонтером - Ксюшей. На белом халате нашивка: "Укроп".
- Ксюха приезжает к нам из Днепродзержинска. Работает по сменам, и когда выпадает выходной - едет сюда присматривать за солдатами. Третий месяц? Ну да. Пойдем внутрь. Покажу все. У нас хорошо )
Заходим в предбанник. На стенах - афишы. Бойцам не дают скучать: "Махно-паб", Борис Гуменюк, "Вход в вышиванках свободный".
- Развлекаем ребят, как можем. Сегодня вот тоже концерт за концертом (указывает на толпу солдат, собравшихся у местного "дворца культуры").
Проходим дальше. Неожиданно к нам "подскакивает" солдат в трусах и на костылях, что-то рассказывает, просит у Саши.
- Ты хоть бы оделся! Женщина с ребенком! - вычитывает его "мамка".
В палатах светло и тепло. Новые окна, кровати, телевизоры, купленные волонтерами. Не везде, но все же. Старые стены госпиталя украшают детские рисунки.
Мы зашли почти в каждую палату, познакомились с солдатами. Сын пожал руку, я сказала "Спасибо".
Я вижу, как они реагируют на приход Саши: по доброму, хорошему, с улыбкой и теплом. Вижу, как она общается с ними: каждому - по слову, кусочку внимания.

Одним словом, обыкновенная больница с обыкновенными больными. Если бы не...
сохнущая на веревках и батареях военная форма
разговоры о том, как гибнут наши старые знакомые, как привозят ребят в крови
девчонки, помогающие доставать осколки из головы.
Если бы не опухшее лицо и вяло перетекающая в вену бойца капельница, и его пятилетний сын и красавица-жена рядом.

Мы вышли за стены госпиталя, а в голове у меня крутилась одна и та же мысль: "рафинированная жизнь".
Как же усердно мы избегаем того, что не удобно. Видеть этих людей, которые вернулись из пекла, окунаться в их проблемы и запахи, понимать, что они нуждаются в тебе, и не отвернуться - вот что истинно. Там тяжело. Невероятно тяжело. За стенами легче. Но каждый сам делает выбор: оставаться в рафинированном мире потребления и удовольствий, или открывать миру живое, горячее сердце, биение которого сохраняет жизнь всем, кто слышит его.

© Тановицкая Мария

http://vk.com/sasha.k2006?w=wall2255718_5776/all

Интервью с "киборгом"

"Когда это все закончится, мы еще выпьем стоя за Украину и споем гимн, не чокаясь. И мне будет не стыдно называть себя украинцем, потому что я, все-таки, хоть что-то, но сделал для своей страны".  

Это одно из самых сложных интервью. Скорее беседа, растянувшаяся на сутки, когда я и брат пересеклись в стенах родного дома. «Киборг», вернувшийся  из донецкого аэропорта, доброволец, рядовой 79-й аэромобильной бригады, не спеша упаковывает рюкзак. Примеряет и внимательно рассчитывает все до мелочей.

- Да. Это непонятная война…  Люди стараются разобраться: читают, смотрят, спорят и доказывают. Но дело в том, что разбираться можно вечно. А пока мы будем  взвешивать все «за» и «против», нашу землю разорвут на куски. Тогда уже спорить будет просто не о чем.

- Война тебя изменила…

- Нет, еще не успела. Вот друга моего, которому  челюсть вывернуло и руки оторвало, того изменила. А мы пока просто воюем. Выжил – хорошо. Ну и что с этого? Продолжаем служить. Вы называете нас «киборгами». Нарисовали себе какую-то картинку киношную. Но дело в том, что мы себя героями не считаем.

- А кто же вы тогда?

(молчит). Никто из них не кричит о своих заслугах. Такое впечатление, что они просто из одной реальности переместились в другую, параллельную, и в этой реальности стрелять из гранатомета  и терять товарищей – норма жизни.

- А вот отсюда обычно сепары наступают (показывает фото), со стороны «сварщика».

- Кто такой сварщик?

- Трупак. Одежда у него на сварщика похожа.

Такая вот ирония. Как долго нужно наблюдать за трупом, чтобы в конце концов начать шутить над ним? Как долго смотреть в лицо смерти, чтобы она стала очередным ориентиром на местности? И самое страшное – понимать, что это говорит не герой Сталоне или Брюса Уиллиса, а мой абсолютно домашний, увлекающийся компьютерами брат, философ по жизни.

- А это – башня, которую удерживали. Вот она, как только приехали, а вот - через восемь дней.

Смотрю на фото. Не обязательно быть великим аналитиком, чтобы увидеть разницу и сделать соответствущие выводы: в сторону наших солдат летят реальные снаряды, и они несут с собой самую настоящую смерть.

- Страшно, когда стреляют?

- Конечно, страшно! Никто не хочет умирать. И смерти боишься, и ранения. Бывает, стоим на посту, и наблюдаем, как в Песках (село, через которое проходит «дорога жизни» аэропорта) идет такая бойня, что жутко становится. И невольно представляешь себе ребят, которые сейчас там. Ну что тебе сказать? Да, страшно.

«Мне уже надоело отвечать на вопрос, почему донецкий аэропорт так важен. Я и сам не знаю. Но там уже столько наших ребят полегло, что сдать его –  равносильно проиграть эту войну морально. Нам важно доказать, что  смерти были не напрасны. И плевать на политику. Сейчас мы говорим о чести украинского народа, и заявляем о праве жить на нашей собственной земле».

Зачитываю отрывок статьи:

- «Причины отчаянных атак на аэропорт вполне очевидны. Тот, кто сумеет первым доложить о захвате аэропорта, тот заслужит в глазах Кремля звание самой крутой банды «Новороссии». А это – и места в марионеточном парламенте ДНР, и поставки оружия, снабжение и финансирование из России» // (Терминал и терминаторы: как долго будут защищать Донецкий аэропорт? Ю. Бутусов – «Зеркало недели»).

- Вот как? Будем знать (улыбается).

На самом деле рядовой боец не слишком углубляется в политику. Туда, на передовую и в места дислоцирования, доходят лишь обрывки новостей. Все новости были пересмотрены еще раньше, и  выводы сделаны тоже. Добровольцы не идут в армию с бухты барахты. Это вполне осознанный шаг. Но там, в поле и бункере, связь с реальностью и потоком событий теряется.

Возможно, это и хорошо. Потому что каждая новость – это еще один повод для сомнений: неумелое командование, предательство и несправедливость разъедает мозг.  А солдату нужно твердо стоять на ногах и иметь холодный, не разгоряченный сомнениями разум. «Есть земля - ее защищаем. Есть враг – его убиваем. Враг моего врага – мой друг». Все просто.  У каждого свой фронт и своя функция.

- Есть, конечно,  среди нас люди публичные. Можешь найти их в ФБ: Фрампель, Дальний, Ангел. Они и страницы свои ведут, и с людьми успевают общаться. Это бойцы Правого Сектора.  Наша «соль земли».

- Про них много слухов ходит. Нехороших.

- Знают они эти слухи. Бывает, проснутся утром и спрашивают друг друга: «Ну что, чем завтракать будем?» «Ну как чем? – отвечают, - «Детей кушать будем!» (смеется). А если серьезно, то их бойцовскому духу можно позавидовать. Сами себя обеспечивают, патроны и оружие добывают в бою. Воюют с нами, солдатами армии, плечо к плечу. Но в семье не без урода. Сама знаешь. Пока лучшие из них проливают свою кровь и служат примером, есть крысы, которые мародерствуют и насилуют. Я не могу говорить за всех. Я говорю только о тех, кого знаю лично.

- Ты можешь назвать ребят, с которыми служишь,  друзьями?

- А ты как думаешь? Но это, скорее не просто дружба, а братство. Есть братья-сестры по крови, а есть кровью скрепленные. Простояв на посту вдвоем ночь с гранатой в руке, осознавая, что, если проморгаешь, прозеваешь, то ребята, что за тобой, элементарно больше не проснуться, мирное понятие дружбы ускользает. Здесь все намного серьезнее. И цена такой дружбы гораздо выше. Поэтому возвращаться туда – это не трагедия. Конечно, сложно оторваться от семьи, но среди этих ребят в «пикселях» находишь то, чего нет «в миру»: туда попадают только те, кто действительно верит.

- Верит во что?

- В правду. В правое дело. Каждый уже сделал свой выбор. Хочешь сидеть и напихивать себя фактами?  Сиди дома и смотри телевизор. Можешь помочь – делай. Когда это все закончится, мы еще выпьем стоя за Украину и споем гимн, не чокаясь. И мне будет не стыдно называть себя украинцем, потому что я, все-таки, хоть что-то, но сделал для своей страны.

Пока разговариваем, берет со стола стопку детских писем и перевязывает их резинкой.

- Ты говорила, что у тебя есть, с кем передать. На, держи, – дает мне половину. – Я был в детском доме. Детвора нарисовала для наших бойцов. Некоторые даже с фотографиями.

- А для вас, вообще, важны эти рисунки, фенечки, подделки?

- Знаешь, важны (задумчиво). Да все важно! И когда рукой тебе машут, и улыбаются приветливо. Благодаря таким вот мелочам мы и держимся. Если бы не было поддержки простых украинцев и искренних детских рисунков, мы бы уже давно задумались о том, а не бросить ли все на фиг.

И в этот момент я поняла, насколько им тяжело. Те, кто вызвался нас защищать, сами оказались беззащитными. Кто стоит за ними? Государство? Командование? Все они безлики, и никому нет веры. Есть только отдельно взятые люди, из проверенных. И мы – украинцы. Такие разные: глубоко ранящие наших солдат, когда сомневаемся в их нужности, и согревающие чашкой кофе, передав его с волонтерами.

- Понимаешь, важен сам дух поддержки. Солдат пойдет в бой тогда и будет сражаться бесстрашно, когда знает, что за ним - тысяча мирных граждан, держащих невидимую руку на его пульсе.

Отпуск закончился. Провожаю взглядом брата, и чувствую, как сердце снова охватывают стальные тиски. Вопросы иссякли, слова тоже, осталось только злость. Как оказалось, для того, чтобы перейти черту от простого сочувствия до реального действия, нужно порядочно захлебнуться в горьком чувстве несправедливости. И злость эта помогает нам бороться. Выбираться прочь из зоны комфорта.

P.S: Еду назад в полном автобусе. Среди прочих пассажиров - солдат. Подсела рядом: "Вы оттуда, или туда?" -"Туда..." Я отдала ему одно из детских писем и быстро встала. Это невероятно тяжело: смотреть, как у взрослого мужчины, который отправляется "туда", глаза наполняются слезами.

© Тановицкая Мария, 2014 г.